...На знаменитого
иллюзиониста Арутюна Акопяна покушались коллеги-завистники. Когда на следующий день после покушения он приехал
в Москонцерт, то увидел на стене некролог о себе.Газета "Вечерняя Москва" № 3 (24294) от 12.01.2006 г.
...На знаменитого
иллюзиониста Арутюна Акопяна покушались коллеги-завистники. Когда на следующий день после покушения он приехал
в Москонцерт, то увидел на стене некролог о себе.
Для легендарного Арутюна АКОПЯНА 13 января минувшего года стало последним днем его жизни. Воспоминаниями об отце с «Вечеркой» поделился сын и продолжатель дела кумира арен и подмостков Амаяк АКОПЯН.
Его страна его предала.
– В последнее время я столкнулся со стеной непонимания и отчуждения некоторых людей. Все поют дифирамбы,
когда слышат имя моего отца, все вспоминают, каким он был великим и талантливым. Но… пока нам никто не хочет помочь:
нужен памятник, мемориальная доска. Один из скульпторов, услышав нашу фамилию, назначил сумму в 150 тысяч долларов,
видимо, после удачного заказа («так я одному нефтянику за 150 тысяч долларов сделал»). Никто не откликнулся на просьбу
о помощи – ни Министерство культуры, ни банки, пока не дал ответа Союз армян России… Москонцерт, где папа проработал 57 лет,
предложил 3000 рублей. Страна, которая зарабатывала на нем горы валюты, теперь его предала.
– Давайте попробуем вспомнить, кем все-таки был для страны Арутюн Акопян.
– Его обожали все – от детей до руководителей государства. Однажды на каком-то банкете Никита Хрущев поднял бокал и произнес:
«Я хочу выпить за главного жулика международного масштаба Арутюна Акопяна!» После периода чудного кукурузного правления
Никиты Сергеевича наступил не менее приятный – брежневский. На папу пристальное внимание обратил неравнодушный к цирку
Леонид Ильич. О любви Брежнева к батюшке свидетельствует следующая история.
Это было в 1974 году. Леонид Ильич лично пригласил папу для выступления в Барвихе. В тот вечер папе ассистировала мама;
я, будучи совсем юным (только поступил в институт), находился за кулисами. После окончания папиного отделения Леонид Ильич
идет за кулисы, в хорошем настроении, с блестящими глазами (видимо, после обильного ужина) и говорит: «Дорогой Арутюн,
научите меня черной магии». А папа в это время стоял без штанов и фрака (фрак держала мама), с голыми ногами, в жилетке и бабочке.
И в этом виде он сумел только вымолвить: «Конечно, с удовольствием, товарищ Брежнев!», на нервной почве забыв об имени-отчестве.
Далее, спешно надевая брюки, отец выслушал рассказ генсека о том, как тот маленьким мальчиком сходил со своим другом и его отцом
на цирковое представление. Там фокусник сорвал с будущего руководителя страны кепку, набросал туда конфетти, опилок с манежа,
в довершение плеснул туда стакан молока, размешал это все волшебной палочкой, накрыл это все платком и произнес волшебные слова.
Потом сдернул платок и… «в кепке моей оказались сухари и печенье!» «Вот расскажите мне, дорогой Арутюн Амаякович,
в чем секрет этого фокуса?», – попросил Брежнев. Отец сказал, что этот фокус описан в его книжке, которую он сможет
завтра же ему подарить. На следующий день отец собрался в Кремль, невзирая на мамины уговоры не делать этого
(надо бы сначала позвонить). Что самое интересное – его пропускали на всех участках («Мне назначил Леонид Ильич!»).
Папа беспрепятственно преодолел все кордоны и подарил генсеку свою книгу, а тот в ответ – плакат: усыпанный звездами,
как новогодняя кремлевская елка, портрет – Брежнев у штурвала. И надписал: «Выдающемуся артисту современности. Леонид Брежнев».
После того случая отца стали приглашать чуть ли не каждый день и в Барвиху, и даже в Кремль, ни один концерт без него не обходился,
особенно если на нем присутствовали короли и президенты иностранных государств.
Доходило до того, что когда на каком-либо мероприятии отсутствовал Арутюн Акопян, Брежнев жутко сердился. Однажды,
когда встречали из Югославии президента Броз Тито, Брежнев разворачивается к Громыко и грозно спрашивает: «Где Акопян?!»
Кстати, после этого концерта за папой укрепился «титул» «внештатного кремлевского министра финансов», потому что у него
было много фокусов, связанных с деньгами. Например, из бумажного кулечка внезапно появлялись бесчисленные купюры.
– При таком обожании власть предержащих Арутюн Амаякович, надо полагать, и сам не был обделен материальными благами?
– Как посмотреть. В 1981 году Леонид Ильич присвоил папе звание «народный артист Советского Союза». И папа был единственным
«народный артистом» в своем жанре. После этого, заметьте, никому из иллюзионистов не присваивали это звание.
Что касается материальных дивидендов, то папа с 1956 года одним из первых «прорубил окно» в железном занавесе,
который только-только стал приподнимать Хрущев. Прорвавшись за границу, отец с пятидесятых годов зарабатывал валюту для страны.
Но… все гонорары забирали Министерство культуры и Госконцерт! Оставляли только суточные.
Он сжег флаг нашей партии!
– Профессии вас обучал отец?
– Я с папой мало работал. Я ему ассистировал в детстве, где-то с 6 лет. Помню, папа выходил на сцену в красивом восточном халате.
Имелся мешочек, который папа выворачивал наружу и показывал публике: мол, там ничего нет. Внезапно откуда-то появлялся голубь,
тут мешок разворачивался и превращался в большой черный плащ с красной атласной подбивкой. Голубь пропадал. И тут же из-под плаща
появлялся… я с голубем в руке. Как исчезал голубь – это дело техники, а как появлялся? Это сложнее. Несмотря на то, что мне шел
седьмой год, я был довольно крупным мальчиком, эдакий Арутюн Акопян в более мелком масштабе. У папы на коленях крепились
специальные стремена, в которые я вдевал свои маленькие ножки и крепко обнимал сильные папины ноги. Великая папина фраза,
которую я запомнил: «Амаяк, на завтрак тебе нужно заработать».
– Какие номера Арутюна Акопяна можно считать коронными?
– Во время войны отца постоянно отправляли во фронтовые бригады – он показывал фокусы с платками, с исчезающими людьми,
появляющимися голубями и т. п. После войны папа, как и многие иллюзионисты, демонстрировал классические трюки: сон в воздухе,
превращение голубя в кролика, «летающая женщина» и прочие. Он одним из первых отказался от крупной иллюзионной аппаратуры
и выходил на сцену с голыми руками, с засученными рукавами. Представьте, парит в воздухе газовый платок 80 на 80 сантиметров,
а над платком вращается железный блестящий шар, символизирующий нашу землю, и вокруг этого шара летит спутник.
Это одно из ноу-хау отца. А после отправки на Луну лунохода у папы появился и мини-луноход, который ползал по огненному
в свете софитов металлическому шару.
– Интересно, а где учат «на фокусника»? Какое образование было у Арутюна Акопяна?
– Никакого! В 1942 году он закончил… Институт землеустройства (по профессии инженер-землеустроитель). У папы не было никого,
кто бы показал ему азы профессии (дед – военачальник в Турции, а в советской Армении был кузнецом). Параллельно учебе в институте
батюшка успел заболеть болезнью иллюзиониста. И его приняли в Москонцерт, где тогда нуждались в артистах оригинального жанра.
– Отцу случалось раскрывать секреты своих фокусов?
– Не раз! В конце 50-х годов в журнале «Юный техник» папа вел рубрику «Секреты», а в 1961 году написал свою первую книжку о фокусах,
где раскрывал секреты многих фокусов.
Папа говорил: нельзя же всю жизнь распиливать женщин! Разоблачая свои секреты, мы даем людям азы, азбуку фокусов. Чтобы потом
научиться читать, считывать нужную информацию в этом жанре. Ведь как обучают искусству музыки? Чтобы научиться играть на пианино,
надо знать семь нот, а если вы не играете Чайковского и Рахманинова, как же вы станете музыкантом? Так же надо знать и Арутюна Акопяна.
Многие артисты и по сей день по книгам папы составляют репертуар.
– Это разве не плагиат?
– Плагиат – это когда подкупали ассистентов папы, предлагая им деньги, а те продавали секрет. А было и так, что даже
поджигали реквизит – на даче сожгли домик, где у папы хранился «инструмент», к счастью, старый уже. А в год выхода книги
на папу было совершено покушение. Счастье, что, когда покушавшийся нанес удар, папа увернулся, и тот попал в дверной проем.
Выяснилось, что покушались коллеги, потому что когда на следующий день он приехал в Москонцерт, то увидел на стене некролог о себе!
Отца либо любили, либо ненавидели: любила власть (советская!), народ, публика обожала, – стоило произнести его имя со сцены,
как тут же начинались овации. Но не все было гладко. Шел 1980 год, Олимпийские игры в Москве. Папа специально к ним придумал
шикарный трюк. Который впоследствии у него украли через ассистентов. Но драма не в этом, а в том, что в ЦК партии донесли:
Арутюн Акопян на своих концертах публично сжигает красный флаг нашей партии! Папу, естественно, вызывают «на ковер»
и знакомят с содержанием доносов.
«Да что вы, помилуйте, – поразился папа, – я придумал специально к Олимпиаде следующий трюк». Достает небольшой белый платок,
на котором нарисован маршрут продвижения олимпийского Огня – от Афин до Москвы. Папа любезно просит членов партии подержаться
за концы платка. Зажигает свечку и ведет ею под платком, а фитилек – над платком, затем огонек появляется на том месте,
где написано «Афины». Тут пламя огонька бежит по точке по всем городам! Этот трюк впоследствии благополучно ушел за границу.
Это ваш сын.
– Знаю, как и ваш отец, вы не любите слово «фокусник», предпочитаете «иллюзионист».
– Совершенно верно. Не терплю, когда меня называют фокусником. Я, прежде всего, актер (окончил режиссерский факультет ГИТИСа
по специальности «режиссер музыкального театра»). Можно научить даже обезьяну делать какие-то трюки. Но станет ли обезьяна артистом?
Человеком ей проще стать, артистом – сложнее. Так рассуждал покойный папа. У отца со стариком Дарвиным были бы большие трения.
– Какие времена сейчас переживает оригинальный жанр?
– Непростые. Существует такая тенденция: мало того, что мои коллеги без зазрения совести крадут и покупают друг у друга идеи трюков,
пуская их на конвейер, так они еще и беспардонно ими торгуют! Поэтому сегодня по-настоящему удивить кого-либо можно редко.
У меня есть немало оригинальных трюков, которые, выходя в свет, не застрахованы от воровства. Зритель, должен сказать,
сегодня искушен, его удивить сложно, он избалован яркими вспышками. Весь Запад знает технологию этого жанра и продает
его в красивой упаковке. Америка – страна Микки-Маусов, они всю жизнь шикарно упаковывают воздух и считают, что так и должно быть.
Как было с Копперфильдом: мы купились на красивую обертку! Успех любого зрелища обеспечивается вложенными средствами.
– Но талант ведь не купишь.
– И усилия, многочасовые тренировки тоже. Ведь, чтобы удержать две колоды карт в руках, папа тренировал пальцы до изнеможения,
он на ночь связывал между собой два пальца – указательный и мизинец, и так спал. Зато потом косточки позволяли легко хватать карты.
Кстати, о косточках. В детстве, когда отец жил в Армении, с ним произошел такой случай. Парнишкой он продавал обычную воду и кричал:
«Сара джур!» («холодная вода»). Одному из покупателей вода показалась теплой, и он дал мальчику оплеуху. Папа упал и сломал
большой палец на правой руке. Это был знак! Косточка-то со временем срослась, но потом у него всю жизнь она выскакивала из
суставной сумки. Тем не менее, палец мог «танцевать», поворачиваясь на 360 градусов, – он фактически сам вынимал свои косточки
из суставной сумки в нужный момент. Словом, фатальные неудачи играли позитивную роль в жизни. По сути, иллюзионист – это тот же пианист.
Ему надо по 15 часов репетировать. Мышцы должны быть постоянно в тренаже. Когда папа умирал, он плохо помнил меня, брата, еле различал маму,
он не ел и не пил, но руки, мышечная память были активны: можно сказать, он умирал с картами в руках. Помимо колоссального количества лекарств.
Неспроста и я стал собирать карты. Моя коллекция карт насчитывает порядка тысячи колод. Но речь не о ней. Папа, например, всю свою жизнь
очень редко забивал гвозди, мама ему не позволяла. Как сказала в свое время балерина Ольга Лепешинская тогда еще молодому папе:
«Дорогой мальчик, тебе нужно носить золотые перчатки». Весной и осенью папа постоянно ходил в перчатках. Руки – это был его хлеб.
Он старался их не ранить, чтобы подушечки пальцев не теряли чувствительности. По себе знаю, каково это. Я как-то на гастролях
в Финляндии разрезал веревку пополам, вернее, представил это зрителю, и кто-то случайно задел мою руку. Пошла кровь, я нашел в себе силы,
чтобы закончить номер и в полуобморочном состоянии ушел за кулисы.
– Вы, как и ваш покойный отец, занимаетесь любимым делом. А почему ваш старший брат «остался в стороне»?
– Мне трудно понять, почему он не пошел по стопам отца. Похоже, он был запрограммирован на сравнительно честную жизнь,
– для того, чтобы выполнять другую, не волшебную миссию. У него сейчас свое небольшое театральное агентство.
Так было угодно Господу Богу, что носителем дела отца стал я.
Мои близкие рассказывали, что в день, когда я родился, мой папа, счастливый, врывается в роддом на Пироговке
(его без проблем пропустили в палату). Доктор Исаак Моисеевич Альбертман сам лично распеленал новорожденного,
приговаривая: «Посмотрите, какой замечательный мальчик, какие сильные ножки, розовые щечки!» Стал разжимать мне пальчики,
– а я уже тогда был левшой. Разжимает и… обнаруживает у меня в кулачке свое обручальное кольцо. Приходит в себя и говорит отцу:
«Теперь я не сомневаюсь, Арутюн Амаякович, это ваш сын!».
Кристина СОРОКИНА
Оригинал статьи здесь:
http://www.vmdaily.ru/main/viewarticle.php?id=19789
